Под россиян закладывают бомбу лекарственного действия

Удивительные вещи происходят вокруг давно ожидаемых поправок к действующему закону о лекарственных средствах. В то время как Россию буквально захлестывают потоки фальшивых псевдопрепаратов, во вносимом на обсуждение в Госдуму законопроекте не содержится даже определения о том, что же это такое, фальшивые лекарства. В то время как россияне только-только получили возможность лечиться препаратами сегодняшнего дня, их изо всех сил хотят отправить за лекарствами в "день позавчерашний". Апофеозом же нововведения станет следующее: не столько врач, сколько аптекарь (провизор) станет определять, чем и как лечить любого больного. Начнем с фальсификатов на отечественных аптечных прилавках. По мнению экспертов, мнения которых - подчеркнем - никто не оспаривал, сегодня в России таковыми являются от 20 до 25 процентов продаваемых лекарств. Вот и в предлагаемом проекте дополнений трижды встречаются словосочетания "контрафактные и фальсифицированные лекарственные средства". Однако расшифров! ки этих понятий (за что особенно ругали и ругают нынешний закон) как не было, так и нет. А раз нет определения состава преступления, то, соответственно, нет и самого преступления.

Что получается в остатке? Как занимались контролирующие и карающие органы словоблудием о том, что, дескать, они готовы бы прижать наглых фальсификаторов к стенке, да закон о лекарствах этого не позволяет, так и будут вынуждены повторять то же самое в случае принятия новых поправок. И трудно поверить, что вносившие данный законопроект сенаторы Борис Шпигель и Игорь Брынцалов, депутаты Государственной Думы Татьяна Яковлева и Андрей Макаров не подозревают об этом.

Между тем первые фальшивки на прилавках появились у нас всего лишь шесть лет назад, и речь шла тогда о двух-трех эпизодах. Сегодня же лекарства подделывают в массовых количествах, и при примерном объеме фармрынка России в четыре миллиарда долларов один миллиард (!) уходит теневым дельцам от фармацевтики. Так кому выгодно сохранить нынешнее статус кво на на околоаптечном поле нелегального бизнеса?!

Но продолжим дальше с терминологией. В качестве нововведения предлагается, например, ввести определение международного непатентованного названия (МНН) лекарственного средства. Так вот, оно трактуется в законопроекте как "название лекарственного средства, рекомендованное Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ)". В ответ на мою просьбу прокомментировать сей пассаж ведущий российский фармаколог и по совместительству многолетний эксперт этой самой ВОЗ, академик РАМН Александр Арзамасцев лишь развел руками.

"Достаточно заглянуть в учебник для студентов-фармацевтов, - сказал он, - где ясно сказано, что МНН - это название действующего вещества, входящего в лекарство, но никак не самого лекарства". То есть МНН отражает только единую химическую формулу крнкретного лекарства, но отнюдь не является его названием. Например, популярный обезболивающий препарат ибупрофен (это и есть его МНН, название его химической формулы) продается под 24 названиями: адвил, нурофен, буран, болинет, бонфен, детский мотрин и т.д. Потому что несмотря на единую формулу, каждый производитель выпускает его по своей технологии, используя собственное сырье. Отсюда и разный эффект применительно к тем или иным категориям больных.

Словом, в нашем случае ответить на вопрос из анекдота: "Ну как будем жить, по закону или по понятиям?", будет очень не просто. Потому как совершенно не ясно, каких поняток придерживаться - тех, что установила ВОЗ, или же рожденных нашими сенаторами и депутатами? А если по закону - как ему следовать, если он с самого начала грешит ученическими ошибками?

Но было бы полбеды, коли б законотворцы путались только в терминах, и дело ограничилось лишь пестрящими в тексте филолого-фармацевтическими казусами.

Против законопроекта резко высказываются практически все субъекты фармацевтического рынка. На днях, например, мы опубликовали мнение об этом Ассоциации международных фармацевтических представителей (AIPM) , со сходных позиций выступают российские Союз профессиональных фармацевтических организаций, Ассоциация "Росфарма" и т.д.

Например, если следовать предлагаемым поправкам, то выписывать лекарственное средство врач должен только по тем самым МНН, о чем шла речь выше. В итоге же может получиться, говорят профессионалы, вот что: получив рецепт с названием "Ибупрофен", отнюдь не врач, а провизор станет определять, что именно выдать больному - то ли препарат буран, то ли мотрин. Или скорее то, за что ему станут приплачивать дистрибьюторы... Другой сюжет: вместо привычного отечественного аспирина (ацетилсалициловой кислоты) за два рубля с полтиной больным будет выгоднее навязать тот же аспирин, но фирменный, и за 75 рублей - МНН ведь у них един.

Иной вариант: производитель качественного лекарственного средства, лишенный возможности рекламировать,

продвигать препарат под собственным, а не обезличенным МНН названием, попросту уйдет с нашего рынка. Да и наша фармпромышленность, которая сегодня выкарабкивается после разрухи от предыдущих "реформ", попросту потеряет смысл для дальнейшего своего существования. Какой смысл "убиваться" ради производства более-менее новых лекарств, если в дальнейшем они все равно будут проходить под единым МНН?

Список недочетов можно продолжить и дальше, однако нас интересует и другой вопрос. А именно: как представить, что разработчики поправок к закону не видят своих промахов? Хотя среди них и юрист, и врач, и дистрибьютор, и организатор фармпроизводства. И еще настораживает, что этот проект никак не значится на сайте Комитета по охране здоровья Государственной Думы, между тем как комитет является соисполнителем закона.

Правда, в приватной беседе в комитете мне сообщили, что проект будет обсуждаться в первом чтении на нынешней неделе. И кое-кто хочет прогнать его сразу в трех чтениях. Но в перспективных планах заседаний думы сей законопроект опять же не значится. К чему бы такая засекреченность? Ведь она всегда была свидетельством того, что "здесь что-то нечисто"...