«Фармацевтические производства — это кочевники»
Группа компаний Novartis в 2006 году, по оценкам экспертов, заняла на фармацевтическом рынке России первое место по объемам продаж. Значительная доля оборота российского подразделения компании приходится на поставки в рамках программы ДЛО, в связи с чем его зависимость от государственных выплат весьма ощутима. О проблемах, которые возникли у Novartis в России, и о перспективах развития компании в интервью корреспонденту РБК daily МАРГАРИТЕ ПАРФЕНЕНКОВОЙ рассказал президент группы компаний Novartis в России ПАТРИК АГАНЯН.
— Объем продаж Novartis Group в 2006 году в мире вырос на 15%. А каковы показатели в России?
— Необходимо начать с того, что Novartis Group в мире представлена четырьмя подразделениями — Novartis Pharma (рецептурные препараты), Novartis Consumer Health (безрецептурные препараты), Sandos (дженерики) и Chiron (вакцины и диагностика). На Novartis Pharma приходится 61% мировых продаж, Novartis Consumer Health — 20%, Sandos — 16%, Chiron — 3%. В России же другое соотношение — 39, 20 и 41% соответственно. Вакцины и диагностики здесь мы только начали продавать. В 2006 году объем продаж Novartis в России вырос на 53%, причем компания заняла первое место в стране, опередив прежнего лидера Sanofi-Aventis.
— Какую долю в общем объеме продаж в России занимают поставки в рамках ДЛО?
— В целом для российского подразделения Novartis это 29%, а для Novartis Pharma — 68%. Общий оборот Novartis Group в России в 2006 году составил 514 млн долл. На продажи Novartis Pharma приходится 40% — это около 200 млн долл.
— Велика ли задолженность государства перед вашей компанией за поставленные медикаменты по ДЛО? Насколько болезненно для компании такое положение вещей?
— К сожалению, с определенного времени установленная в 2006 году отсрочка платежей в 180 дней перестала быть жестким правилом. Для нас это очень большая проблема. На этом рынке мы работаем как российская компания, то есть являемся не представительством, а закрытым акционерным обществом. Рост оборота для нас первостепенен. И от такой задержки платежей мы страдаем так же, как любая другая российская компания. Нам приходится брать в банках кредиты или просить субсидии из штаб-квартиры. Можно в ответ сказать, что штаб-квартира богатая и нас поддерживает, но даже у штаб-квартиры есть предел терпения. Они смотрят на наши показатели и начинают задаваться вопросом: «Как долго мы будем вас субсидировать?».
— А какие действия могут предпринять в Базеле?
— Руководство компании уже задает много вопросов, но не думаю, что в ближайшее время будут приняты какие-либо кардинальные решения. Штаб-квартира положительно расположена к России, и компания собирается продолжать инвестиции в российский рынок. Единственное, чего требуют инвесторы, — это ясности. И если бы мы имели стопроцентную уверенность в том, что ситуация с выплатами за поставки будет налажена пусть в конце года или даже в середине следующего, то это очень помогло бы в планировании финансовых ресурсов на будущее.
— Эксперты рынка высказывают опасения, что из-за проблем с финансированием ДЛО о двузначных темпах роста фармацевтического рынка придется забыть. Какими темпами, на ваш взгляд, будет расти российский фармрынок в 2007 году?
— Вы удивитесь, но я считаю, что задолженность — это не самая большая проблема фармрынка сегодня. Главная проблема — это ограничения выписки, которые наблюдаются на местах. Странно, что об этом никто не говорит в достаточной степени. Если ориентироваться на официальные данные, то в прошлом году было выписано рецептов на 60—65 млрд руб. Льготников в ДЛО было около 8 млн человек. И в этом году количество участников программы не сильно сократилось. Однако бюджет на 2007 год — всего 35 млрд руб. И мы видим, что дефицит решается путем ограничения выписки препаратов. Российские граждане начали получать необходимые и современные эффективные препараты, которыми лечатся жители развитых стран. А сейчас они перестанут их получать, как раньше. Срезать бюджет проще всего. Но почему не посмотреть на экономию средств, возникающую в результате реализации этой программы,
более комплексно? Я недавно был в больницах в регионах России, и там мне рассказывали, что благодаря ДЛО количество пациентов, направляемых в больницы или обращающихся в поликлиники, сильно сократилось. Это тоже экономия, и значительная.— Правительство сегодня говорит о необходимости усиления роли российских компаний на рынке, увеличения доли отечественных препаратов в ДЛО, и даже есть идея создания государственного фармацевтического холдинга. Насколько это здравая идея и осуществима ли она?
— Фармацевтическая промышленность живет в основном за счет новых разработок. А они не появятся только потому, что кто-то сверху спустил команду. Из десяти тысяч молекул, которые разрабатывает любая крупная мультинациональная корпорация, только одна спустя несколько лет выходит на рынок. Причем инновациями в развитых странах занимается множество небольших биотехнических компаний. На мой взгляд, в России лучше создавать условия, чтобы российские ученые имели возможность использовать свой интеллектуальный потенциал для разработки новых препаратов. И это будет более серьезная поддержка для российских компаний, которые сегодня в основном производят дженерики.
— Сотрудничаете ли вы с российскими институтами в рамках совместных научных программ?
— Основным партнером нашего глобального подразделения по корпоративным исследованиям является Институт биоорганической химии им. академиков М.М. Шемякина и Ю.А. Овчинникова. Ученые этого института уже получили несколько грантов на научные исследования. В июле этого года запланирован визит в Россию двух самых высокопоставленных руководителей основного исследовательского института Novartis. Но беда в том, что мы не знаем, с кем именно они должны встречаться. Мы не знаем, кто в российском правительстве отвечает за развитие научной базы — Минобрнауки, Минздравсоцразвития или Министерство промышленности? Мне кажется, что в России необходимо создать агентство, которое способствовало бы налаживанию контактов между такой компанией, как наша, и российскими научно-исследовательскими центрами.
— Но для таких перемен потребуется не один год. А что можно предпринять уже сегодня?
— С точки зрения бизнеса и долгосрочной перспективы его развития, для российских производителей было бы полезно на данном этапе сместить акценты от производства в сторону продаж и маркетинга. В портфеле Novartis много препаратов, которые мы не продвигаем на российском рынке. Нам не хватает ресурсов для этого. Мы бы хотели достигнуть с местными производителями договоренности, чтобы они для нас продвигали эти препараты. Мы ведем активные поиски среди местных производителей уже три года, но пока безрезультатно.
— А что мешает?
— Несколько месяцев назад мы попытались предложить одному из российских производителей такую схему по одному из наших препаратов. К сожалению, они на нас посмотрели как на конкурентов. Говорят, что у них будет такой же дженерик, потому что наш препарат потерял свою патентную защиту. Но я сомневаюсь в биоэквивалентности их препарата и не знаю их производственные мощности. А если бы мы могли сотрудничать в продвижении нашего препарата, то не исключено, что через два-три года этот российский производитель получил бы лицензию на наш оригинальный препарат. Однако переговоры не продвинулись дальше двух-трех встреч.
— Но, вероятно, ничто не мешает созданию на российских площадках упаковочного производства Novartis?
— Да, такого рода сотрудничество у нас есть с несколькими партнерами в России. Это тоже важно, особенно если подобное производство поможет компании лучше работать с местным рынком. Но все-таки наиболее важна разработка новых препаратов. Это намного ценнее производства. Фармацевтические производства — это кочевники: сегодня в одной стране хорошо открыть производство, а завтра целесообразно перенести его в другую. А вот мозги, ноу-хау, перенести нельзя.
— Возникли ли сложности у зарубежных компаний из-за перехода от сертификации к декларированию соответствия качеству?
— Пока это привело к тому,
что наши расходы увеличились в два раза. Такие вот цены на процедуру декларирования. Возможно, идея перейти к декларации была хорошей. Но мне не понятно, чего именно хотели этим добиться? Чтобы было меньше подделок? Так подобная мера здесь не поможет, потому что большинство подделок на российском рынке — местного производства, их не импортируют. Дополнительную озабоченность с нашей стороны вызывает то, что до сих пор нет четкой ясности с точки зрения всего процесса декларирования. Очень надеемся, что процесс будет отлажен и не приведет к задержкам в поставках лекарств.— Насколько актуальна проблема фальсификатов на российском рынке для вашей компании?
— Это серьезная проблема. Особенно это касается тех препаратов, которые продает наше дженериковое подразделение. Мы знаем, что как минимум три препарата Novartis подделываются, причем один из них — инъекционная форма. Мы стараемся отслеживать появление подделок, но это проблема, которая требует внимания правоохранительных органов. И нужны серьезные санкции против изготовителей подделок. Можно еще терпеть, когда подделывают сумки или джинсы. От этого человек не умрет. Но против тех, кто подделывает лекарства, наказание должно быть уголовным.
— Как вы оцениваете свои перспективы на российском рынке? Какие прогнозы на 2007 год?
— Конечно, у нас есть прогнозы для штаб-квартиры. К сожалению, частично они скорее из области гаданий. У Novartis есть много новых передовых препаратов, которые мы сейчас запускаем в развитых странах. И мы бы с удовольствием запустили их и в России. Но многое зависит от макроэкономической стабильности. Также важно, что будет с финансированием программы ДЛО, с ограничениями выписки. Я надеюсь, что к концу 2007-го — началу 2008 года ситуация с программой ДЛО станет значительно лучше. Несмотря ни на что, на перспективы развития рынка в России компания по-прежнему смотрит оптимистично.
Ваш комментарий